138
А. Н О В И К О В - П Р И Б ОЙ
к решительным действиям. Если бы вздумали взять суб
марину на таран, что иногда проделывали некоторые
пароходы, он бы не задумался разрядить все восемь за-
ірядов своего браунинга в тех, кто находился на мо
стике. Но наідобности в этом пока не было. И радист
спокойно смотрел голодными серыми глазами то на
всплывающую субмарину, то на беснующегося капитана.
Стоял с чужим, словно гипсовым, лицом, и только ноздри,
побелев и вздрагивая, служили некоторым признаком его
внутреннего напряжения.
Между третьим и четвертым трюмными люками душ,
никем не остановленный, продолжал лить на палубу
сверкающие струи. Под ним никого не было. Матросы,
одни—голые, другие—одетые, столпившись впереди мо
стика, у борта, следили, как в стороне, теперь уже право
на траверсе, вслед з а перископом поднимается из воды
рубка. Страх проходил. Если субмарина всплывала на по
верхность, это означало, что сразу топить пароход не
будут. И неизвестно еще было, к какой нации она при
надлежала. Хотелось скорее узнать об этом.
Капитан, звякнув машинным телеграфом, перевел
стрелку на самый полный ход. При этом начал кричать в
переговорную трубку, угрожая уволить механиков, если
число оборотов гребного винта не будет увеличено до
отказа. Его выкрики были похожи на хриплый соба
чий лай.
— Прямо руль!—скомандовал он рулевому, когда суб
марина очутилась почти за кормою.
Теперь она вся была наружи, длинная, изящная в своей
зеленоватой окраске и грозная. Из рубочного люка вы
скакивали на палубу люди. Взвился на маленькой мачте
флаг, означающий на международном языке—„остано
виться". У носовой пушки засуетились два человека.
Раздался выстрел. Над „Орионом", опережая его, про
несся снаряд, словно разорвали длинное полотно,—про
