148
А. Н О В И К О В - П Р И Б О Й
Вырвавшись из полусумрака, он, вероятно, плохо видел,
ослепленный солнечным блеском. Все тело его было в
язвах, в багровых опухолях, в болячках, истекающих
сукровицей и гноем. Лицо превратилось в ужасную мас
ку, покрытую серыми корками, красными рубцами, с про
валивающимся носом, с распухшими губами. Он наполо
вину сгнил, но в нем все еще трепетала страдающая
жизнь, и она', словно с того света, подала гнусавый и
сиплый голос:
— Вы куда?
Все промолчали, придавленные страшным зрелищем.
Лутатини, сидя на носу шлюпки, дрожал и не мог
оторвать глаз от этого заживо* разлагающегося чудо
вища.
— Отваливай!—не своим голосом заорал сеньор Сай-
менс, когда китаец начал было спускаться вниз по
ступенькам трапа.
Шлюпка качнулась, отделяясь от трапа. Послышались
всплески воды. Кочегар Домбер слишком навалился на
весло: оно переломилось пополам. Первый штурман по
этому поводу разразился бранью. В такой момент это
подействовало на всех ободряюще, как хорошая музыка.
Расстояние между судном и шлюпкой увеличивалось.
Гребли торопливо. Все молчали. И только два гуся,
белых, как свежий снег, почуяв себя на свободе, радостно
кричали, отплывая от „Ориона" в сторону. От белизны
их оперенья океанская синева казалась гуще, темнее.
В тревоге откликался им третий—тот, что* остался
на кормовом борту судна, не решаясь спрыгнуть вводу.
Китаец несколько раз то поднимался вверх по трапу,
то спускался вниз и, не зная, что предпринять, посы
лал проклятия уходящей шлюпке. Наконец он исчез на
палубе и некоторое время не появлялся совсем.
На горизонте со стороны Африки показался чуть за
метный дымок. Это шло какое-то неизвестное суднг_
