А. НОВИКОВ -ПРИБОЙ
№
Для русских отведены особые отделения. На одной
из коек, боком, головой к окну, лежит солдат, одетый
в японский больничный халат. На его лицо, свернутое
к левому плечу, положена наискось белая повязка; она
закрывает нос, рот и всю щеку. Видны лишь левый глаз,
устремленный в потолок, и скула в темнорусой щетине.
На повязке, против рта, маленькое отверстие для дыха
ния. Из-под подушки торчит закрытая книга. Больной
задумался, ничего не замечая вокруг. Удары грома напом
нили ему о последнем сражении.
— Ух, ты! — произнес больной вслух, чувствуя ледя
ной холод на спине. Приподнявшись и скосив лицо, он
долго смотрит на свою левую, оторванную по колено,
ногу, для чего-то трогая ее рукой.
— Ты что, Гаврила? — проходя мимо, обращается
к нему другой больной.
— Ничего... Так себе...
Водопьянов улегся на спину, угрюмо оглядывая одним
глазом палатку.
На соседней койке, болтая свесившимися ногами, сидит
солдат. У него переломан череп, поврежден мозг. Накло
нив повязанную голову, он уставился мутными глазами
в пол, чавкает большим черным ртом, словно что-то с тру
дом разжевывая, и морщит свое изношенное борода
тое лицо.
— Тьфу!.. Как есть п ад ал ь ...— сплевывая и крутя
головою, говорит он и снова начинает жевать.
Дальше лежит тщедушный пехотинец, которому не
давно отняли руку по самое плечо. Он жалобно воет:
— О -о-й ... Моченьки нет... Господи, умереть бы ...
А-а-а...
В его голосе столько мучительного страдания, что
Водопьянов невольно вздрагивает.
