УХАБЫ
137
— Мне завидно, что вы уходите в море. Знаете, что
я надумал? Когда я поджидал вас, глядя на ваш паро
ход, меня охватило такое желание поплавать, побывать
в иностранных портах и узнать, чем там люди дышат,
что я, вероятно, завтра же подам заявление в Совторг-
флот. Буду просить, чтобы меня назначили на коммер
ческое судно, совершающее заграничные рейсы.
Кочегар радостно воскликнул:
— Давно бы надо так, Василий Андреевич! Я тогда
к вам перейду служить.
Поговорив еще, старик пожал руку своего приятеля
и сказал:
— Желаю вам попутного ветра.
— Спасибо. Привет от меня Клавдии Васильевне и
товарищу Смирнову.
Старик, раскланявшись, пошагал твердой походкой
в город, а Томилин — на свое судно.
Ночью, когда „Октябрь", слегка покачиваясь, резал
уже мелкие волны моря, старший кочегар Томилин, сме
нившись с вахты, заперся в своей крошечной каюте,
примыкающей к носовому кубрику. Он достал из чемо
дана пакет, вынул из него большую пачку почтовых
листов, исписанных уверенным и разборчивым почерком,
и жадно впился в них глазами
Милый друг.
Предпоследнее твое письмо попало мне в руки, когда,
будучи еще капитаном первого ранга, я командовал луч
шим линейным кораблем. Это было месяца за два до
февральских событий. Я тогда был чрезвычайно поражен
твоим бодрым тоном, твоими надеждами на скорое окон
чание войны. Много лет прошло с тех пор, — страшных
лет, потрясших Россию до самых сокровенных глубин ее
