подводники
55
— Ты все ругаешь на свете, ругаешь и войну. А в ней
есть и хорошие стороны.
Зобов строго взглянул на меня.
— А именно?
— Да хоть бы взять то, что война возвышает людей
до самопожертвования за других. Только во время сраже
ния вырабатываются храбрые герои. А это ведет к улуч
шению человеческого рода...
— Подожди. Умнее этого ничего не мог придумать?
Храбрые герои давно гниют в чужих землях, под дере
вянными крестами. А вот трусы остаются живыми.
Трусы не полезут в первые ряды. Они устраиваются
в тылу, они притворяются больными, действуют подку
пом, могут даже изувечить себя, лишь бы только избе
жать передовых позиций. Это они, по-твоему, будут улуч
шать человеческую породу? Но не в этом дело...
Зобов оглядывается, говорит тихо и осторожно:
— Вопрос в том, во имя чего мы занимаемся этим
кровопролитием? Нам сказали, что немцы напали на
нас, а немцам, наоборот, внушили мысль, что русские
напали на них. И двинули к границам войска. Ты видел,
как стравливают собак? Одну бросают на другую или
потычут их мордами. Собаки начинают грызться, рвать
одна другую—только шерсть летит клочьями. То же самое
происходит и с людьми. И никому не придет в голову...
На повороте в другую улицу у наших ног гнусаво
просипело:
— Родимые матросики... Не оставьте меня, бессчаст
ного калеку...
Это нищий умоляет нас о помощи. Он сидит на
земле, качается и кланяется перед нами, безобразный,
как ночное видение. Вместо ног, у него торчат короткие
оголенные култышки. Голова и все тело в язтг'.х.
