2 3 0
Я слышу дальній гулъ — колеса всё — колеса!
А вонъ, и солнце сквозь туманъ,
Какъ истина, мелькая сквозь обманъ,
Надъ нашею столицей поднялося,
Бросая тѣни здѣсь и тамъ,
По чердакамъ и площадямъ;
Его глазъ огненный въ окошки смотритъ косо:
Его ничѣмъ неотразимый вглядъ
Уже проникъ въ сады, уже проникъ въ чертоги—
И пурпуромъ блеститъ зеркальныхъ стеколъ рядъ,
Какъ будто черезъ нихъ на улицу глядятъ
Въ вѣнцахъ проснувшіеся боги!
А между тѣмъ, тамъ—пыльные столбы
Идутъ изъ-за гардинъ на золото рѣзьбы,
И только стѣны день встрѣчаютъ!
Безлюдны залы,—пустъ альковъ,—
Покрытъ чехлами желтый штофъ;
Картины, мраморы... ихъ также покрываютъ
Колеблемыя вѣтромъ простыни;
Тамъ роскошь обнялась съ унылой пустотою,—
А улицы шумятъ бездушной суетою...
Вотъ лѣтній Петербургъ!..
Что, если-бъ не они—
Не тѣ малютки, что гурьбою
Сбѣгаются играть вокругъ меня порою!
