I ll
мальнаго развитія,‘но неожиданно дали сильные ранніе ростки
въ избранной душѣ, болѣзненно-нѣжной, жаждавшей правды,
любви и красоты. Читатель предчувствуетъ, что если счаст
ливая случайность не охранитъ юнаго „мечтателя11 отъ гру
баго прикосновенія окружающей жизни — исходъ будетъ
трагическій.
Дѣйствіе разсказа идетъ тѣмъ мѣрнымъ ритмомъ, кото
рый сообщаетъ высшую красоту эпическому повѣствова
нію. Его обстоятельность во всѣхъ изображеніяхъ, вводя
щая читателя даже въ мелочи повседневной губернской
жизни, городской и сельской, и въ домашнюю обстановку
скромной семьи средняго круга, допущена авторомъ раз
сказа какъ разъ въ той мѣрѣ, какая нужна для того, чтобы
читатель жилъ жизнью его героя; по авторъ не задержи
ваетъ хода событій долѣе: опъ неуклонно ведетъ ихъ къ неиз
бѣжному концу.
Судьба не охранила юношу отъ той катастрофы, кото
рой ожидаетъ читатель. Въ образѣ другого главнаго лица,
вполнѣ естественнаго продукта той же среды — невѣже
ственнаго и безнравственнаго сына мѣстнаго скряги-ростов
щика, жизнь прикоснулась къ еще незрѣлой душѣ чистаго
сердцемъ юноши—и рѣзкимъ диссонансомъ разрушила его
душевную гармонію. Этого было достаточно, чтобы нѣж
ная его природа разбилась, и въ его душѣ водворился
хаосъ. То , что прежде питало его душу, тотъ наивный ро
мантическій идеалъ, который онъ сложилъ и лелѣялъ въ
себѣ, палъ внезапно и безповоротно въ его глазахъ. Все,
что онъ умѣлъ до тѣхъ поръ извлекать .для себя изъ полу
убогой школы и жизни и изъ идеальныхъ образовъ поэтовъ —
