2
Пріемлетъ вновь и цвѣтъ и очертанья
II голосъ — это милое лицо
Ровесника и друга школьныхъ лѣтъ,
Поэта-мистика, который мнѣ ввѣрялъ
Наивныя мечты свои. Увы!
Въ тридцатые года романтикъ юный
Сгорѣлъ отъ нихъ, и на моихъ глазахъ
Угасъ на вѣки...
Звали мы его
Вадимомъ, а Фамилія его
Была Кирилинъ. Будь онъ живъ,— быть можетъ,
Онъ такъ же бы боролся и съ нуждой,
И съ неотвязной музой.
Но его чело
Не знаетъ терній, и онъ спитъ глубоко
Въ сырой могилѣ, и могилы этой,
Когда-то дорогой и орошенной
Слезами и увѣнчанной цвѣтами
Изъ городскихъ садовъ, теперь никто бы
И не нашелъ... Не долговѣчно наше
Посмертное жилище, какъ и все
Па свѣтѣ.
Но какимъ воскресъ онъ
Въ моихъ воспоминаньяхъ, какъ любимый
Товарищъ, пусть такимъ и выплываетъ
На этотъ листъ бумаги, для того,
Чтобъ перейти въ печать или въ каминъ —
Что иногда почти одно и то же...
и.
Семнадцатой весны свидѣтель, школьникъ,
Хотя и не наивный, но едва ли
И первымъ йухомъ тронутый, съ улыбкой
