105
Дворцовыхъ лѣстницъ простывалъ гранитъ;
Межъ дальнихъ отмелей кой-гдѣ едва мелькали
Повисшіе надъ Ііиломъ паруса.
Слетались ибисы на гнѣзда. Тѣнь ложилась,
Какъ будто для того, чтобъ ярче золотилась
Заря, и пурпуромъ сквозили небеса.
На роскошь приближающейся ночи
Глядѣли
сфинксовъ
к а м е н н ы я
очи,
И тайной вѣяло отъ царственныхъ могилъ.
Изиды храмъ еще отворенъ былъ....
И тотъ же строгій жрецъ при входѣ на ступеняхъ
Сидѣлъ, какъ статуя, со свиткомъ на колѣняхъ.
УНІ.
Онъ ждалъ — и наконецъ изъ храма вышелъ тотъ,
Кого товарищъ называлъ поэтомъ.
Ему въ лицо закатъ сіялъ горячимъ свѣтомъ;
Онъ шелъ торжественно; съ чела струился потъ,
И кудри черныя надъ нимъ вѣнцомъ качались;
Полураскрытыми уста его казались,
Какъ-будто въ первый разъ онъ взоромъ" обнималъ
Пространство — и ему въ пространствѣ улыбались
И небо, и рѣка, и камни__
„Ито?“ сказалъ
Имъ пораженный жрецъ.
— „Непостижимо!
Оказалъ восторженно поэтъ, шагая мимо:
„Она
— гармонія — свѣтъ — сила — красота!
„Вое сердцемъ понятно — не имутъ словъ уста...
