что не глядела бы, будто и "жить больше не для чего.
Даже до еды не прикоснулась.
Думала сном забыться — глаз не сомкнет. Нет ду
мам конца. Как вот веревочки, вьются, переплетаются
Большая жизнь позади, разве оглядишь всю разом.
Среди ночи встала Егоровна, в темноте зацепила
стул, загремел он, и Нина проснулась. Глядит девушка,
подошла Ермолова к окну и что-то разглядывает на
улице.
— Разбудила я тебя... Ты слышала, будто коровы
мычали? — спросила доярка.
— Коровы? — удивилась Малистова.
— Да, коровы. Пришли под окно и мычат... зовут.
Не слышала? — все тревожнее выспрашивала Ермолова
Нина испугалась, что это с хозяйкой случилось.
— Дарья Егоровна! Да разве сторож выпустит но
чью коров гулять по улицам?
— Как порченая я стала! — вздохнула старая доярка
Так «отдыхала» она несколько дней, а потом пришла
к председателю.
— Вот что, Валентин, возвращай моих коров. Буду
доить. Они мне мерещатся, спать не дают,
— Мерещатся?
— Мычат и мычат под окном до утра.
— Просто не знаю, что с вами, Дарья Егоровна,
делать! — растерялся председатель.
— Чем так мучиться, буду доить, пока руки силят.
— Но ведь коров-то ваших мы уже отдали. Начнем
отбирать от доярок, скандал будет! Сами знаете, как у
нас теперь девчата на фермы рвутся.
Кое-как подобрали Ермоловой группу коров. Прав
да, это были не те выхоленные, раздоенные, с которыми
так трогательно она прощалась. Но за короткое время
старая доярка обработала и эту новую сборную группу.
Вывела, как говорится, всехі в коровы.
Вскоре вызвали Ермолову на районное совещание
животноводов. Говорили тут, главным образом, о моло
дых, как они добиваются высоких надоев, какие их ожи
дают награды, какая слава. Не удержалась Егоровна,
тоже выступила. Говорила она без бумажки, что на серд
це лежало.
— Хорошо вам, молодым, теперь! — воскликнула
Ермолова,—Мы-то, старые, все тяготы, всю войну на се-
162
