мачты бесчисленных судов. Утихает и море, ласкаемое лучами, и только мертвая зыбь медленно
перекатывается по его поверхности, отливая вдали
блеском полированной стали, равномерно покачивая, словно баюкая, наш легкий ялик. Видны кое-
где еще лодки, плавающие в разных направлениях, с парами или с группами людей, но они от
нас Ідалеко.
Работая веслами, я не обращаю
внимания, куда мы плывем, и лишь жадно смотрю
на ту, что сидит в корме, умело управляя рулем,—
игривую и капризную, как само море, с изумрудными глазами на зардевшемся лице. Запрокинув
назад головку с пушистыми белокурыми локонами,
выбившимися из-под соломенной шляпы, улыбаясь,
она следит за чайками, с криком вьющимися над
нами. — Как они красивы в синем воздухе I
~ Да, мисс Амелия, чайки — это самые любимые
моряками птицы. Они постоянные наши спутницы
в морских скитаниях. И никто из нас никогда не
позволит себе стрелять в них.
— Почему?
Я рассказываю ей легенду о том, как души моряков, погибших в море, переселяются в чаек и: как
потом, летая за кораблями, они своим тревожным
криком предупреждают их о приближающейся буре.
Она слушает, не перебивая, продолжая смотреть
в прозрачную синеву неба.
15
