172
А. НО В И К О В - П Р И Б ОЙ
Поваренок продолжал выкрикивать бессвязные слова.
Он то плакал, то смеялся, кусая губы и распухшим язы
ком слизываія с 'них кровь. На заре у него началась аго
ния. Лицо стаіло черным, как чугун. И в то время, когда
Сайменс направил свой секстант на восходящее солнце,
Луиджи вытянулся и затих. Прекрасные его глаза, так
восторженно смотревшие на мир, закрылись навсегда.
Нема'я скорбь нависла над шлюпкой.
Сайменс, покончив с вычислениями, взял блокнот, за
менявший ему вахтенный журнал, и отметил в нем пер
вую жертву путешествия. Он только мельком взглянул
на старого Гимбо, приподнявшего мертвое тело, но не
сказал ни слова.
За бортом раздался всплеск.
— Прощай, молодой моряк!
Гимбо произнес это дрогнувшим голосом. Дряхлое
лицо, обросшее седой щетиной, болезненно сморщилось.
Он как будто хотел заплакать, но из сухих и воспален
ных глаз нельзя было выдавить ни одной слезинки.
Лутатини, будучи еще подростком, много читал о пу
тешествиях. Он знал, как в море, не имея пресной воды,
люди сходили с ума. Теперь он видел это собственными
глазами. Настанет час, когда его рассудок начнет мерк
нуть. Обезуметь, находясь в шлюпке, среди атласных
вод,—что может быть кошмарнее этого? Может случить
ся, что он акулу примет за папу римского и бросится к
ней под благословление. А вместо благословления—его
кости захрустят в зубастой пасти этой прожорливой тва
ри. Вспомнив о папе римском, он сейчас же с каким-то
особенным озлоблением мысленно воскликнул:
— О наисвятейшее, непогрешимое двуногое существо!
Хотел бы я видеть, как бы ты стал вести себя, очутив
шись в моем положении. Вместо льстивых молитв ты,
наверное, изрыгнул бы, как рвоту, самую бесстыдную
брань на своего милосердного бога...
