СОЛ ЕНАЯ К У П Е Л Ь
177
В
этот день люди быстрее начали угасать. Обливание
морской водой больше не помогало. Словно внезапно по
теряв свою молодость, все превратились в иссохших ста
риков с ввалившимися щеками, со сморщенной кожей.
Посинели губы, у некоторых распухший язык заполнил
весь рот. Под развешанным брезентом, в тени, одни си
дели, другие лежали, учащенно дыша, убитые и безмолв
ные, славно их коснулось земное тление. И все-таки
инстинкт самосохранения заставил людей снова взяться
за весла и двигаться к цели. Жадно смотрели вперед,
надеясь увидеть контуры африканских берегов или мрач
ный гранитный массив Гибралтара.
С этого Момента! в носовой части шлюпки началось ожи
вление. Вокруг Кинче происходил таинственный шопот.
Из отдельных слов ЛутаТини понял, чтоі здесь затевается
заговор против кормы. Ну, что ж е ? Он был на стороне
команды, он давно заразился ее ненавистью. Только бы
скорее притти к какому-нибудь концу. Какой-то матрос,
которого даіже он не узнал, шепнул ему на ухо:
— Как вы, Себастьян, смотрите на это дело?
— На какое дело?—задыхаясь, переспросил Лутатини.
— Если начальство за машинку взять и за борт?
Лутатини, охваченный животной яростью, не задумы
ваясь, ответил:
— Я первый начну.
Матрос возразил:
— Этого не нужно делать. Вы слишком слабы. Начнут
без вас.
Лутатини подумал: „Спасательная шлюпка скоро пре
вратится в шлюпку смерти". Это прозвучало в его мозгу
страшной иронией. Раза два ему пришлось садиться на
банку и грести, но потом он настолько ослаб, что не
мог уже двигать веслом. Спина не сгибалась, руки и ноги
дрожали. Чтобы не мешал другим, его прогнали на самый
Нос шлюпки. Когда он уселся и привалился к борту,
12
А. Новиков-Прибой, т. VI
