208
А. Н О В И К О В - П Р И Б О Й
ваться, словно1в этом было его спасение. А потом: разбу
дил Синту.
Она открыла глаза и улыбнулась кроткой, умиротво
ряющей улыбкой.
— Вы что так рано собрались?
Лутатини, продолжая дрожать, смущенно спросил:
— Скажите, Синта, откровенно... Вы... я... Может
быть...
Он не мог произнести страшного слова и, задыхаясь
от волнения, устаівился на нее немигающими глазами.
Ей не трудно было догадаться, в чем дело,—многие
из мужчин, переночевав с нею, спрашивали ее о том же
с дрожью в голосе. Это всегда! раздражало ее. Но на
этот раз она ответила просто, без всякой обиды:
— Дорогой мой, как вы побледнели! Вы напрасно бес
покоитесь. Я вчера была у доктора. Все благополучно...
Казалось, будто могильная плита раскрылась над ним.
Он вздохнул полной грудью и залпом выпил стакан ви
на. Это еще больше ободрило его. Выкинув на стол
деньги—больше, чем она спросила,—Лутатини распро
щайся с итальянкой и вышел на улицу.
Город пробуждался. Увеличивалась сутолока деловой
жизни. Солнце, поднимаясь над крышами домов, щедро
расточало свои весенние творческие силы.
Лутатини быстро шел к почтамту, обдумывая, какую
посламъ телеграмму родителям. Он сообщит им—пусть
они не сокрушаются о нем, здоровье его отличное, а
Вернется он домой через месяц или через год, чтобы
начать другую жизнь, не похожую на ту, какую вел
раньше. В это ясное утро ему действительно казалось,
что он, несмотря
на
свое временное падение, переродил
ся, приняв крещение в соленой купели. В сознании, как
молодые побеги на! лесном пожарище, сквозь обуглив
шийся хлам и пепел прошлого пробивались новые мысли.
Октябрь 1928 г.
