202
А. Н О В И К О В - П Р И Б О Й
XXI
Комната, куда попал Лутатини, была небольшая,водно
окно, с коричневым крашеным полом. Один передний
угол занимал комод, на котором были расставлены фо
тографии, тройное зеркало, вазы с живыми розами, фла
коны с духами, пудреница. В другом углу стоял стол,
убранный палевой бархатной скатертью, а над ним ви
села икона с изображением мадонны, кормящей отяго
щенной грудью кудрявого свежего ребенка. Тут же со
стен, оклеенных светлыми сбоями, бросались в глаза не
сколько эротических картин. Широкая кровать, блестя
никелированными частями, помещалась в глубокой нише
каменной стены. При надобности ее можно задвинуть
деревянной лакированной переборкой. Но этого нарочно
не делают, чтобы сильнее возбудить желание у посе
тителя скорее забраться вместе с временной подругой
под пушистое одеяло с голубыми разводами, ка пру
жинистый матрац, накрытый снежно-белыми простынями,
утолить пьяную голову в пуховых подушках.
Лутатини, усевшись за стол, заказал вина, закуски,
фрукты, сладости. Женщина выбежала из комнаты, но
скоро вернулась обратно. Он поцеловал ей руку и за
говорил возбужденно:
— О, сеньора Сикта! Недавно я был другим чело-
ком. Кто мог бы предвидеть, что я заделаюсь моряком и
пройду через испытания самых лютых страданий.
— Вы разве недавно стали моряком?—спросила она,
сверкнув веселой белизной ровных зубов.
— Даі, сеньора Синта.
— Кем же вы были раньше?
•— Я был светом для находящихся во тьме, путеводи
телем слепых, наставником невежд.
— Я вас не понимаю.
— И не надо понимать. Впрочем, я могу сказать вам
проще: я был фокусником.
