а здесь люди бились за плавучесть судна и за жизнь
всего экипажа. Была бодань, что водонепрочищаемые
переборки не выдержат натиска воды. К ним начали
приспосабливать упоры из деревянных брусьев. В этом
деле больше других проявили себя два плотника —
Василий Никулин и Адо Ленц. С исключительной
энергией они пилили или рубили дерево, подкладывали
под брусья куски досок, покрываясь таким обилием
пота, словно только что выскочили из горячей бани.
Вся эта работа происходила при тусклом свете фона
рей. Дело в том, что все четыре динамомашины были
сосредоточены в одном месте: в носовой части судна.
При постройке их нарочно расположили подальше от
великокняжеских помещений, чтобы шумом динамома
шин не беспокоить августейшего пассажира. Это была
дикая услужливость судостроителей. И случилось то,
что можно предвидеть было заранее: все четыре
динамомашины, залитые водой, сразу вышли из строя.
Весь корабль погрузился во мрак. Люди, в особен
ности те, что находились в нижних отделениях, пере
жили жуткие минуты, прежде чем были зажжены фо
нари или свечи.
Переборки, подпертые брусьями, выдерживали напор
воды, но она, как внутренний враг, просачивалась
сквозь щели перекошенных дверей и там, где по бор
там проходили трубы. Из жилой палубы ее выкачива
ли ручными помпами и черпали ведрами. А за желез
ной переборкой, в носовой части судна, были залиты
водой бомбовые погреба — два шестидюймовых, один
47-миллиметровый, один с пироксилином. И «Светлана»,
еще раньше перегруженная на тысячу тонн, приняла
на себя новую тяжесть — около четырехсот тонн
14
