даже командир и старший офицер на несколько
секунд застыли на месте, как зачарованные. Как люди,
они отдались во власть первого непосредственного
впечатления, вспоминая, быть может, в эту минуту
красавицу Неву на далекой ,родине. Но, как офицеры,
они не могли допустить этой вольности на войне и
позволить развлекаться пением, хотя звуки и трогали
их замученные души.
*»- Ах, чортовы перечницы! С ума они сошли,—
крикнул Зуров, бегом направившись к трапу.
Оставшись на мостике, командир еще минуту слушал
родные напевы матросской пеісни. Она ' оборвалась
сразу, как по команде, замолкла и гармоника. Дальше,
полным контрастом к заглохшей мелодии, надсажи
вался раздражительный и отрывистый голос Зурова.
— Что это за безобразие! Разве была команда —
«петь и веселиться»? Забыли, где вы находитесь? Это
вам не Елагинские острова, а фронт!
Машинист Медков, первый запевало на корабле,
попробовал оправдаться:
— Ваше высокоблагородие, для бодрости запели.
Сквозь бой прорвались, воду откачали, от опасности
избавилиісь и идем во Владивосток — ближе к родине.
Разрешите на радостях...
— Молчать! — перебил его старший офицер.—-Каж
дую минуту ждем нападения. Я вас отучу нарушать
дисциплину на войне.
Зуров откинул левую руку, как' при гимнастике и,
согнув ее затем в локте, начал правой рукой чертить
Карандашом по накрахмаленной манжете. Из хористов
первым в список попал запевало машинист Медков, вто
рым гармонист Шпеков. А дальше шли комендор Фомов,
20
