ПОРЧЕНЫЙ
35
— Дышит — отлежится, — тихо заявил кто-то.
Жена выпрямилась, грозясь на дом Колдобиных.
— Что ты наделал, кобель бессовестный?.. Лопни
твоя утроба!..
*
С помощью соседей она потащила мужа домой.
В избе сначала встревожились, но за выпивкой скоро
забыли о пастухе, и только Захар как-то серел, слушая
сына, который все рассказывал, ломаясь:
— Объявил это нам ротный: жиды бунтуют, против
веры православной идут. Пригнали нас в город. А там
такая кутерьма идет, что просто беда: вольные из жидов
месиво делают. А те бегают, визжат, что-то гавкают.
Не стерпели и наши молодцы... Эх, тут и рассказать-то
нельзя: уж больно уморительно...
Некоторые засмеялись.
— Не по-божески это, — заметил Захар.
— Эх, папаша, тут вам не понять. Надо сначала на
службе побывать, да устав выучить, да знать, что такое
в н у т р е н н и й в р а х , а потом уж разговаривать, и все
про .ее.
Закусив бороду, старик уныло качал тяжелой го
ловой.
Разошлись гости уже поздно ночью, и на улице еще
долго, почти до света, куролесили пьяные.
На конике, где солдат лег спать с женою, слышалась
возня.
— Нет, не можешь ты п о н я т ь ...— ворчал Петр, икая
от перепоя.
— Миленький П етенька...— испуганно шептала Ма
трена.
— Э, дура!
— Петр З ах ары ч ... Да я для т е б я ...
— Тьфу ... Как есть ду-урра.,,
