ПОРЧЕНЫЙ
45
— А учитель? — вставил кто-то.
— Эт.о правильно, — подхватил Федор, оживляясь: —
Яков Петрович, учитель наш, человек —эх, башка!..
Поп рядом с ним —шлея мочальная. Пойми: что поп
заганет, то учитель отганет, а что учитель попу заганет,
то поп, хоть тресни, не отганет!
—- Значит, не стыдно с ним подружить и все прочее?—
осведомился солдат.
Мужики наперебой расхваливали учителя.
— Ах, чудак этакий! Да Яков Петрович у нас чело
век первейший-..
— Ежели рассказывать начнет, как жить надо, так,
брат ты мой, аж дух захватывает! До слез доведет...
— Это что! Он законы знает! Прошение может напо
роть: хоть к земскому, хоть к губернатору — куда
вгодно...
Через некоторое время все поднялись и вышли на
улицу, распевая песни и приплясывая, но веселье было
какое-то тяжелое, вынужденное, напоказ.
Солдат, окруженный пьяной толпой, шагал твердой
походкой, заложив назад руки и держа в зубах папиросу.
Голова его была запрокинута вверх, точно он смотрел
на небо.
Рядом с ним, понурившись, шла жена в новом платье;
оно уже лопнуло под мышками, и в прорехах виднелась
подкладка. Всегда проворная, гибкая и легкая, она теперь
шагала, как деревянная кукла, неуклюже тыкая ногами
в пыль и траву. Тесные туфли больно сжимали ноги.
Туго стянутый корсет давил грудь. Кружилась голова.
По временам ей казалось, что она идет на ходулях;
едва удерживаясь, чтобы не упасть, она протягивала руки
вперед и чувствовала себя обиженной, выставленной на
посмешище людям.
