подводники
Это явился к нам сам адмирал, начальник подводной
дивизии.
Он тучен—весом пудов на восемь. Сырое лицо с седыми
бакенбардами расползлось в стороны. А над этим воро
хом мяса и сала возвышается громаднейшая лысина,
словно каменный мол над морем. Заочно матросы назы
вают его:
— „Гололобый".
Офицеры и матросы поражены небывалым явлением:
адмирал привел на подводную лодку свою дочь. Все
смотрят на нее угрюмо, враждебно — быть теперь беде.
Но что можно поделать? Гололобому все позволено— на
золотых погонах его грозно чернеются орлы.
Дочь, как только спустилась внутрь „Мурены", пришла
в восторг.
— Прелесть! Светло, как в театре! Папочка, да тут
столько приборов разных, что можно запутаться! Я бы ни
за что не разобралась.
— Поэтому-то, Люсик, ты и не командир, — смеется
Гололобый.
— Папочка, а это что за машины?
Отец поясняет ей о дизель-моторах.
— Нет, все здесь удивительно! Нечто фантастическое!
У Люси звонкий голос, а с молодого лица радостно
излучаются две спелых вишни, как два солнца. На тон
кой фигуре—белое прозрачное платье. Она кажется мне
чайкой: спустилась на минуту в лодку, по сейчас же
упорхнет в синий морской воздух. И уже не верится, что
от такой радостной женщины может случиться несчастье.
Я смотрю на нее и думаю: неужели Гололобый, напоми
нающий собою гиппопотама, ее отец?
— Папочка! А где же перископ? Я хочу посмотреть
в него.
