По лужамъ, иногда, весной
Ходилъ онъ грязь мѣсить ногами,
И съ загорѣлыми щеками,
Съ великимъ наслажденьемъ, въ зной
Барахтался и прыгалъ въ пѣнѣ,
Среди прохлады озерной;
Подъ осень спать любилъ на сѣнѣ;
Любилъ, какъ вечеръ настаетъ,
Склоняться къ матери въ колѣни
И слушать, какъ она поетъ....
Съ крестьянскими дѣтьми братался,
И съ ними на кулачкахъ дрался.
Дни отрочества онъ провелъ
Въ столицѣ, съ дядей букинистомъ.
Въ два лѣта съ пьянымъ бурсакомъ,
Давно отпѣтымъ латинистомъ,
Прошелъ грамматику; потомъ,
Занявшись головною ломкой,
Онъ утро каждое съ котомкой
Уже въ гимназію спѣшилъ
И, разумѣется, долбилъ.
Прошло семь лѣтъ —
И жаръ лиризма,
Который сталъ его томить,
Изъ принципа, чтобъ не прослыть
Стихослагателемъ, душить
Онъ сталъ во имя реализма;
Занялся химіей; тетрадь,
Гдѣ муза пробовала перья,
Забросилъ; иначе сказать,
На даръ свой наложилъ печать
-
58
-
