И даже тотъ подозрѣваемъ былъ
Кто карандашъ съ собой носилъ въ карманѣ;
Какого-то враля поймали въ банѣ.
Москва разахалась,—и нашъ Игнатъ
Попалъ не въ дилижансъ, а въ казематъ.
Въ то утро какъ свершилось
преступленье,
Онъ—донесли — кофейню посѣщалъ,
Купилъ себѣ какого-то варенья,
И уходя, кондитеру сказалъ:
*❖ ❖
„Я ѣду въ Римъ, у васъ родныхъ тамъ нѣтъ
Я отвезу, пожалуй, коробокъ."
Изъ этихъ словъ сплели такія петли,
Что мой герой, какъ чижъ, попалъ въ силокъ.
Его въ кофейной знали какъ артиста,
И не могли принять за афериста,
И стало-быть смекнули, что при немъ
Былъ карандашъ съ готовымъ остріемъ.
Кого жъ и взять?
Игнатій растерялся,
Клялся, божился, честью увѣрялъ,
Ну, словомъ, какъ преступникъ запирался;
Но тайный судъ его не выпускалъ.
*
Пока Алеша по Москвѣ метался,
Разспрашивалъ куда дѣвался братъ,
Да въ разныхъ канцеляріяхъ справлялся,
Да кланялся властямъ—увы! Игнатъ,
Не уличенный, но приговоренный,
