И вмѣстѣ съ крѣпостцой взорвать
Одолѣвающую рать,
Чтобъ тѣла своего не дать
На посмѣяніе врагамъ.
Судя по легкости, съ какой
Она несетъ надъ головой
Амфору, даже по глазамъ,
Никто, никто не скажетъ вамъ,
Что эта женщина — раба,
И что подчасъ ея судьба
Не весела. Не за водой
Она идетъ въ свой погребъ: тамъ,
Въ тѣснинѣ скользкой и сырой,
Изъ кипарисовыхъ досокъ
Есть дверь, — на ней виситъ замокъ,
А за висячимъ тѣмъ замкомъ —
Боченокъ съ греческимъ виномъ.
Лишь побѣдитель могъ послать
Ее въ тотъ погребъ, лишь герой
Смѣлъ приказать ей въ этотъ зной
Покинуть люльку и спѣшить
Вина въ амфору нацѣдить.
Не даромъ-же онъ серебромъ
Украсилъ грудь ея. Она,
Его невольница-жена,
Спитъ на подушкахъ, за ковромъ,
Который добылъ онъ мечомъ;
На всемъ, что въ даръ онъ ей принесъ,
Есть капли крови, капли слезъ.
И что-же? вражеская кровь
Съ ея враждой миритъ любовь.
- 147 -
х*
