я
тоже чудодейственным образом акклиматизировал
е
Тамбовской губернии много лучших иностранных сортов
груш, которые несколько лет росли благополучно и
успешно плодоносили, так, что... я сам уверовал в возможность чудес подобного рода... Но, как на зло, в следующую зиму половина сортов вымерзла, а затем еще
в последующие годы за очень малыми исключениями
и остальные. В остатке у меня сорта три удержалось,
и я утешал себя, что все-таки труд не весь пропал. Но
впоследствии у меня закралось сомнение, не были ли
оставшиеся сорта и без моих ухищрений выносливы с а ми по себе. Д ля проверки я вновь выписал тех же названий сорта из заграничного питомника, и оказалось, %что
мое предположение было верно: последней выписки сорта, привитые обыкновенными способами в школе, были
так же выносливы, как и мои акклиматизированные».
Человек слабый, менее прглощенный своей идеей, неизбежно отступил бы. Но не таков был Мичурин. Неудачи его не могли сломить, а только усиливали решимость
бороться с причиной этих неудач.
Философ древности Антисфен однажды,' когда его
спросили, какая из наук самая необходимая, ответил:
«Разучиться дурному».
Мичурин умел следовать этому мудрому совету. Убедившись в ошибочности идей Грелля, он отбросил их и
повел с ними борьбу так же страстно, как ранее боролся
за них.
«...Убеждаю , — писал Мичурин в другой статье, — не
обманываться ложной надеждой акклиматизировать тот
или другой сорт, раз уже заявивший свою невыносливость в вашей местности, ибо в результате будут лишь
одни напрасные потери труда и времени».
Итак, учение Грелля отброшено.
И опять Мичурин очутился перед населявшими сады
средней полосы России «боровинками» и «терентьевка-
ми», северными кислыми яблоками и грушами. Они одни
были приспособлены к морозу, они одни были способны
выдерживать условия климата среднерусской полосы.
И опять стоит перед Мичуриным все тот же вопрос:
как
перенести южные растения в среднюю полосу России,
как
передвинуть «юг на север»?
15
