В БОРЬБЕ С М ЕТАФИ ЗИКОЙ
ЗХ ичурин был творческим дарвинистом. Идя своими
собственными путями, он вступил на стезю дарвинизма и
своим учением поднял дарвинизм на новую, более высокую
ступень. Мог ли этот энтузиаст творческой деятельности
безучастно отнестись к попыткам повернуть науку вспять,
к попыткам ревизовать материалистические основы дарви
низма — учение о творческой роли подбора приспособлений,
о единстве организма и условий существования, о взаимосвязи
условий жизни индивида и вида, о единстве онтогенеза и
филогенеза? Нет, Мичурин не мог молчать! Он вооружил
свою аргументацию огромным количеством лично им получен
ных фактов и с сокрушительной силой обрушил ее на запозда
лых метафизиков от биологии.
В начале XX столетия возникло и затем распространи
лось в кругах биологов течение мендельянцев, последователей
австрийского монаха Грегора Менделя и немецкого биолога
Августа Вейсмана. В дальнейшем в русло этого течения вли
лось учение американца Томаса Моргана. Так образовался
своеобразный «тройной гибрид» вейсманизм-менделизм-мор-
ганизм, для краткости называемый в дальнейшем «мендельян-
ством».
Мендельянцы утверждали, что условия жизни организма
не имеют никакого влияния на последующую историю породы,
вида и т. п. Есть, дескать, две самостоятельные истории —
история индивидуума и история вида. Первая под воздей
ствием внешних условий может сильно измениться, но это
никак не скажется на второй. Сам организм, согласно мен-
дельянцам-вейсманистам, состоит из двух частей: из смертного
тела и бессмертного «наследственного вещества», которое
помещается в теле, как в футляре, но не создается им и
остается независимым от его изменений. Это «наследственное
вещество» формирует тело организма и одновременно, делясь,
переходит в тело потомков. Отсюда мендельянцы делали
77
