Волна, взметнувшись на палубу, окатила с но-г до голб->
вы и боцмана, и старшего офицера.
Филатов рассердился еще больше и, откашлявшись,
чувствуя во рту горечь морской воды, рычал, точно в этом
виноват был боцман:
— Сгною тебя в карцере, негодяя!
— Это все матросы...
— Молчать!..
Шалый, взвизгнув, с яростью зверя набросился на боц
мана, схватил его поперек, приподнял и бегом, точно с ма
лым ребенком помчался почему-то к более- отдаленному
борту. Произошла отчаянная схватка: один, почувствовав
весь ужас смерти, вырывался, колотился, словно в исте
рике, кусаясь, размахивая руками и нотами; другой, оска
лив зубы, крепко держал его в об’ятиях, сдавливая, как
железными тисками, заглушая его предсмертный вопль
злорадным сатанинским хохотом.
Продолжалось это несколько мгновений. Матросы, слу
чайно вышедшие на верхнюю палубу, и старший офицер-
стояли, томно в оцепенении, широко раскрыв глаза, без
молвные, об’ятые ужасом. Никто из них не двинулся с
места для защиты боцмана. И только тогда, когда два сце
пившихся человеческих тела рухнули за борт, Филатов,
подняв вверх руки, закричал нечеловеческим голосом:
— Спасайте!.. Бросьте буек!.. Судно остановить...
32
