54
А. Н О В И К О В - П Р И Б О Й
от боля и устаілости. Иногда, словно из глубокого ко
лодца!, он поднимал глаза вверх—таім сквозь железную
решетку сочной синью сверкаіл кусочек неба. Ах, за
браться бы на палубу, вдохнуть полной грудью свежего
воздуха!.. В отупевшей голове, коверкая душу, тяжело
ворочалась мысль: он когда-то клеймил преступления,
но он же оправдывал законы, установленные земными
властями, а теперь, на основании этих законов, его са
мого засадили в пекло. Где же тут правд а? Гудели тонки,
сверкал развороченный шлак, ослепляя, как солнечные
осколки. С потрескавшимися губами, с пересохшими лег
кими Лутатики, как и его товарищи, бросался к пуза
тому чайнику, чтобы залить огонь в груди. Пойло было
теплое и отвратительное, как щелок, но он выпивал его
за одну вахту столько^, сколько не выпьет ни одна ло
шадь за целые сутки. И сейчас же все это выступало
обильным потом, словно все тело его было обтянуто не
кожей, а кисеей. Жажда не переставала мучить, полыхала
кровь в жилаіх. Он и другие кочегары то и дело ста
новились под шлаінг, проведенный в кочегарку, и окаты
вались забіортной водою.
Лутатини кое-как дотянул вахту. Поднялся на верхнюю
палубу и тут же, против машинного кожуха, подойдя к
борту, ухватился з а планшир. Ноги подгибались. Вздохи
были короткие и торопливые, и в такт им! дергались
плечи и голова!, как у больного, доживающего последние
минуты. Сощурившись, недоуменно огляделся, теряя взор
в безграничном сиянии. Было десять часов утра. Солнце
поднялось высоко. Кругом не было ни облачка, ни дымка,
НИ
одного предмета, ни птицы—ничего, за что можно
было зацепиться глазами. Голубая пустота тропического
небіа пылала зноем, а устоявшиеся воды океана отли
вали густо-синим білеском. Поражала убийственная ти
шина. Хоть бы один порыв ветра всколыхнул мертвый
штиль.
