96
А. НОВИКОВ - ПРИБОЙ
из головы. А сегодня, когда матросы снесли свои посте
ли в кубрик, особенно заныло сердце: койка угольщика
оказалась пустой. На нее никто не положил ни матраца,
ни подушки, ни одеяла. Ведь такой же пустой могла
оказаться и его койка, Себастьяна Лутатини... Он считал
Вранера преступником, страшным человеком, а он пер
вый бросился спасать его и сам поплатился жизнью. Мог
ли он, служитель алтаря, также рискнуть собою для
другого человека, который не был ему ни родственни
ком, ни другом?
«Орион» вошел в бухту. Застопорили машину. Не успе
ли еще бросить якоря, а к бортам уже причалили баржи
с углем. Шлюпочная флотилия окружила судно. Люди
горланили на разных языках и лезли на него, словно хотели
взять его на абордаж. Первыми поднялись по штормтра
пу на палубу начальствующие лица: полиция, таможен
ные и портовые чиновники. А возглавлял всех местный
губернатор, смуглый португалец. Что-то карикатурное
было в том, что на ногах у него вместо сапог желтели
новенькие сандалии, а темно-синие панталоны едва дохо
дили до колен. Держался он важно, по-индюшечьи наду
вая обрюзгшее лицо. Капитан Кент встретил их у борта,
с каждым раскланиваясь, каждому улыбаясь, и повел
всех в салон.
Затем на «Орионе» очутились шипсшандлеры— самые
пронырливые во всех портах люди, поставляющие на
суда любой товар: и продукты, и спиртные напитки,
и платья, и корабельные принадлежности, и женщин.
Нет такого языка, на котором бы нельзя с ними сгово
риться. Они поймут каждого моряка раньше, чем он по
вернет языком, чтобы произнести слово. Увидев стюарда,
они, разгоряченные и потные, опрометью бросились
к йему и обступили его тесным кольцом. Каждый ста
рался всучить ему свою визитную карточку, каждый
расхваливал свой товар и свою неподкупную честность,
