108
А. НОВИКОВ - ПРИБОЙ
выбрасывала серые клубы дыма. З а кормою трепетно ко
лебался пенистый след. Океанская ширь была густо на
сыщена зноем. Радио-аппарат только что принес известие,
что в Средиземном море взорван миной французский
броненосец, погибло около шестисот человек. Команда
оживленно обсуждала это событие. Значит, и там нет
спасения от немецких субмарин.
Лутатини был встревожен больше других.
— Мы идем под нейтральным флагом. Неужели это
не обеспечивает нас от нападения подводных лодок?—
Лутатини вопросительно поднял тонкие черные брови.
— Ну, насчет нейтрального флага помолчим: это—
штука обманчивая и коварная.
В разговор ввязался Гимбо, попыхивая трубкой:
— Вот, сеньор Лутатини... Дело было летом в про
шлом году. Поступил я в Ливерпуле на английское судно.
Коробка в пять тысяч тонн. Груз состоял из военного
снаряжения. Ладно. Снимаемся с якоря, и наше судно
сразу превратилось в шведское. Флаг, надписи на корме,
на носу, название порта—все шведское. В твиндеке у нас
две пушки стоят, трехдюймовки, а в борту для них при
способлены откидные амбразуры. Еще одна пушка в кор
ме—под полуютом. Несколько военных моряков с нами—
все артиллеристы. В море уже капитан созывает всю
команду и дает наказ, что мы должны выполнять, если
встретимся с немецкой субмариной. Ну, думаю, влип
я
в историю—будет горячее дельце! Ночь прошла благо
получно. Следим за морем во в се глаза. Курс наш—
Гавр. Перед обедом вступаем в Ламанш. Вдруг крики
по судну: «Перископ!» Заныло в груди: «Ну, сейчас,
старый дурак, ванну тебе принимать». У нас на мачте
взвились флаги. «Возвращаемся из Америки в Сток
гольм». А субмарина тем временем выплывает на по
верхность. На палубе появляются люди. Одни бросаются
к пушке, берут нас на прицел, другие сигнализируют:
