42
А. НОВИКОВ - ПРИБОИ
— Говорят, у Чин-Ха семья есть...
— Ну, как теперь вернуться домой?..
— Пропала жизнь...
— Если бы в больницу отправили, мог бы подлечиться.
А тут—где же... Сгниет парень...
По вентиляторной трубе спускали китайцу пищу, при
способив для этого шкерт к миске. Так же вытаскивали
от него ведро с нечистотами. И все это проделывали
сами матросы, не дожидаясь распоряжения начальства.
Многие снабжали его табаком. А старший повар, этот
пустой и смешливый человек, урывал от офицерского
стола лучшие куски мяса и посылал их через Луиджи
больному.
Вспоминая о китайце, матросы ругали женщин: только
от них и зло на свете, моряки страдают больше всего
от них. Но Лутатини уже знал, что почти у каждого
матроса вытатуирована на теле женщина. У старого ру
левого Гимбо на груди—парусник с волнами у бортов,
о надувшимися парусами; сбоку—женщина; она взмахнула
платочком и смотрит на судно печально. У некоторых
матросов были разрисованы руки: то женщина держится
за штурвал, внутри которого, в перспективе, виден ма
ленький корабль, то она поднимается по вантам с разду
ваемым подолом юбки. Лучше всех была татуировка у
Домбера: на груди— сердце, а в нем, как в раме,— голый
•бюст красавицы; лицо ее в густых локонах, в манящей
улыбке; внизу бю ст заканчивается змеями; вытянувшись
наружу через острие сердца, они снова впиваются в него,
чтобы причинить невыносимые муки. Только рулевой
Карнер представлял исключение: у него на груди—
земной шар; по океану, дымя, плывет пароход; путь его
далек—к солнцу, внутри которого надпись: «Всемирный
союз моряков».
Здесь у Лутатини часто происходили столкновения
с рулевым Карнером. Однажды неугомонный финн,
