УХАБЫ
151
взяли с „Громовержца" ни одного матроса. Мы ограни
чились только тем, что усилили за командой тайный над
зор, не давший никаких результатов. Однако, трудно
было поверить, что революционная зараза не проникла
во вверенную мне команду. Вот почему за последние дни
я относился к ней с недоверием. Мои подчиненные вдруг
стали для меня жутко ненадежными в своей безответной
покорности.
Я знал, что на корабле есть развитые матросы, не
совсем благонадежные в политическом отношении. Глав
ным из них считался старший радио-телеграфист Смир
нов. О нем несколько раз докладывал мне старший
офицер, предлагая под каким-нибудь предлогом списать
его на берег. Но явных улик против Смирнова не было.
Поэтому я относился к нему терпимо. Кроме того, он
был умен, сообразителен, а в моем характере есть сла
бая черта — я люблю таких людей.
Мне пришла в голову мысль: известно ли ему о на
чавшейся революции, и как он будет вести себя со мной?
Я решил лично повидаться с ним. Его позвали. Пересту
пив порог моей каюты, он браво заговорил:
— Имею честь явиться, ваше высокоблагородие.
Он стоял передо мною в почтительной позе, держа
в левой руке фуражку, а правую вытянув по шву брюк.
Хорошо пригнанный матросский костюм, начищенные
ботинки, гладко выбритое лицо с короткими черными
усиками производили впечатление, что он человек акку
ратный во всех отношениях. Он смотрел на меня пытливыми
синими глазами, стараясь догадаться, зачем его позвали.
Я начал с ним разговор о радио-телеграфе, о том, на
сколько исправно работают его аппараты, не требуется ли
произвести какой-нибудь ремонт. Он ответил мне по-
деловому кратко — в радио-рубке все обстоит хорошо.
