166
А. НО ВИК ОВ - П РИБ ОЙ
перевалил через порог тысячелетия, мнилось мне: с гибелью
правящего класса, родина, словно поезд, полетела под
откос. С тех пор прошло более восьми лет. И оказалось —
Россия не только не провалилась и никуда не пропала,
а продолжает с каждым, годом крепнуть. Были ошибки
на ее бездорожно-ухабистых путях, есть они и теперь,
но сама жизнь вносит свои поправки.
Помню, какой ужас тогда наводили на меня красные
флаги. А теперь я смотрю на них, как и на все новые
порядки, совершенно спокойно. Правда, осталось немало
людей, которые до сих пор не могут примириться с фактом
революции. Они шипят и злобствуют втихомолку, про
себя, но от этого никому ни жарко, ни холодно. Жизнь
проходит мимо них.
Взять моего родного дядю, адмирала Подгорного. Он
и его супруга, Варвара Васильевна, случайно остались
живы—революция пощадила их. Я иногда захожу к ним.
В то время как сыновья неплохо устроились на совет
ской службе (один—доктором, а другой—инженером), ста
рики жалко коротают свои дни. Они все время сидят дома,
как затворники, и дальше своей уборной никуда не ходят.
И это продолжается уже несколько лет. Оба высохли,
оба пожелтели, сморщились, как печеное яблоко,—живые
мумии, но никак не сдаются.
Однажды, по просьбе сыновей, беспокоившихся о своих
родителях, я попробовал уговорить их пойти со мною
в театр.
Дядя гордо откинул голову и, глядя на меня побле»Ч
щими глазами, сердито проскрипел:
— Что? В театр? Идиотские пьесы смотреть? Да за
кого вы, милостивый государь, меня принимаете?
Я мягко возразил:
— Гоголевского „Ревизора" ставят.
