Я сижу возле, не знаю, чем помочь ей. Измученный, я сам вскоре падаю на уголь. Меня охватывает какое-то оцепенение. Я обо всем забываю. В
голове ни одной мысли... И вдруг вскакиваю как
ужаленный: за руку укусила крыса. Целое нашествие. Вся наша пища с'едена. Привлеченные, вероятно, запахом крови, они прыгают через нас. То и
дело слышится пискотня, дергающая нервы. Так
и кажется, что вот-вот стоит лишь перестать шевелиться, и голодные крысы докончат твое существование.
VIII.
Кочегар Петров, приносивший нам пищу, сообщил, что мы заходили в Киль, где простояли часа
три, и пошли дальше.
Следовательно, мы должны пробыть в пути еще
четверо суток, прежде чем доберемся до Лондона.
Наша временная радость сменяется унылым разочарованием.
Пароход, раскачиваясь, дает знать, что мы снова
в открытом море. Буря усиливается. Слышен глухой рокот моря.
Темно. Опасаясь, как бы не заметил нас угольщик, я лишь в редких случаях зажигаю спичку.
Во время стоянки я немного отдохнул. Но с Наташей стало хуже. Все время лежит на голых углях.
От еды отказывается.
— Жжет, — жалуется она. — Ужасная мука! В
груди точно расплавленный свинец...
— 47 —
