Будто-бы кузнечикъ говорилъ, что хочетъ
Онъ на васъ жениться — и о томъ хлопочетъ?
— „Что вы говорите?4' молвила Сильфида: —
Мой женихъ — кузнечикъ! Какова обида!“
„Кто такіе въ свѣтѣ распускаетъ слухи?
„Или эту глупость выдумали мухи!“
— Нѣтъ, совсѣмъ не мухи-съ! кто-то изъ оркестра
Говорилъ, что будто слышалъ отъ маэстро.
Фея надъ собою сдѣлала усилье,
Чтобъ не разсердиться —■и, встряхнувши крылья,'
Бросила холодный взглядъ на музыканта,
А когда кричали въ честь его таланта:
„Браво! тора! Фора!“ — дѣлала гримаски,
Или улыбалась, опуская глазки.
Балъ подъ темнымъ небомъ длился до разсвѣта.
Бабочка устала. — Вдругъ, за рощей гдѣ-то
Соловей защелкалъ.
Ей тогда сказали
(Можно-ли безъ лести обойтись на балѣ!),
Ей сказали: — Фея! прекратите танецъ,
Слышите-ли пѣнье? — это иностранецъ,
I Соловей пролетный вздумалъ серенаду
Вамъ давать. —
И точно, по всему-то саду
Разсыпались звуки, страстно замирая
Бъ безконечныхъ треляхъ. Бабочка, внимая
Соловью, мечтала. Бъ это время сзади
Подошелъ кузнечикъ.
—Фея! — Бога ради!...
Что вы такъ печальны?...
