 
          — Ваня...
        
        
          — Ни за что! — Мичурин встал и заметался
        
        
          по комнате. Потом остановился, тяжело дыша.
        
        
          —• Саша!,.
        
        
          іПотом через несколько минут он вышел в со
        
        
          седнюю комнату. Вид его был ужасен,
        
        
          — Александра Васильевна скончалась, __ ока
        
        
          зал он Терентию и ушел,
        
        
          — У, Каин... Каменная душа.,. Антихрист, —
        
        
          прошептал Терентий и горько заплакал.
        
        
          Громадная Христофорова семья бросила ужин.
        
        
          Все чаіда и .домочадцы, услышав стук, пришли в
        
        
          тревожное движение,
        
        
          
            прячась
          
        
        
          друг за Друга пли
        
        
          убегая с трусливой оглядкой в соседнюю ком
        
        
          нату. Сам Христофор, перепуганный больше всех,
        
        
          еле стоял іна ногах, схватившись
        
        
          
            т
          
        
        
          нагріуДный
        
        
          креСт и защищаясь нм как от приближения не
        
        
          чистой силы. Раскрылась дверью Закрылась
        
        
          дверь. В столовую входил Мичурин с палкой. (В
        
        
          подавляющей /тишине подошел он к Христофору:
        
        
          Александра Васильевна
        
        
          умерла.
        
        
          Перед
        
        
          смертью она велела вас простить,
        
        
          'Повернулся и ушел. *На| ходу сказал, не
        
        
          оглядываясь:
        
        
          — Идите отпевать.
        
        
          — Мужайтесь... — прошелестел Хірпістофор,
        
        
          Мичурин оглянулся и остановил на
        
        
          
            Христо
          
        
        
          форе взгляд, полный такой тяжелой скорби, что