— Пустите! больно!— вскрякнула она, тщетно вырываясь.
— Отвечайте!
— Антон! Милый, какой вы сильный!...
Амелия запрокинула голову, прикрыв ресницами
глаза, словно стыдясь лунного света. Я перехватил ее
за талию и, податливую, привлек к себе вплотную,
близко заглянул в лицо, ощутив жар ее дыхания, трепет вздрагивающего тела...
Пустынное, в отблеске высоко поднявшейся луны,
море сладко дремлет, безмятежно раскинувшись, счастливо излучаясь, словно от красивых сновидений. Занимается заря, разливаясь по краю неба узкой розоватой полосой. В предрассветном воздухе— бодрящая
свежесть. Всюду разлита торжественная тишина. Только у самого берега, 4вдоль которого, возвращаясь в
город, мы идем с Амелией, пенистые волны, похожие
на взбитые сливки, выкатываясь на отмель, безумолчно мурлычат, как обласканный кот, свою мелодичную
песню. Во всем теле у меня усталость, но на душе легко
и отрадно: музыкой переливаются неясные чувства,
реют неуловимые мысли, точно светляки в жаркие
тропические ночи.
— Дальше не нужно провожать,—остановившись,
говорит Амелия, когда мы приблизились к городу.
— Хорошо,—соглашаюсь я, глядя на нее, утомленную, но счастливо улыбающуюся.
Прощаясь, она бросается мне на шею и шепчет:
— Если бы вы только знали, как мне не хочется
возвращаться к мужу!.. Я терпеть его не могу! Милый!
Почему вы тогда ни разу не. схватили меня так силь-
166
