но, как теперь? Почему вы тогда заговорили о тюрьме? Ведь могло-бы выйти все по иному. Мы родились
с вами друг для друга... Но об этом после,.. Завтра я
приду к вам на то-же место. . Ждите...
Залитая блеском разгорающейся зари, Амелия уходит какой-то особой крадущейся походкой, осторожно
стуча каблучками по асфальту тротуара и немного
согнувшись, словно чувствуя на себе греховную тяжесть, а я, стоя на одном месте, провожаю ее глазами, пока она не сворачивает за угол.
Мне не хочется спать. Вернувшись к берегу, я
брожу по извилистой кайме ракушек, брожу без мыслей и дум, внимая лишь тихой музыке волн. Гаснут
последние звезды, бледнеет, словно умирая, луна, а
восток разгорается все сильнее, отбрасывая лучи из
пурпура и золота. Море, освобождаясь от покрова ночи, пламенеет; по зеркальной глади, сплетаясь в причудливые тона, разливаются цветистые краски; небо?
голубея, поднимается выше; раздвигается, огнисто сверкая. горизонт. Ширится и моя душа, просветленная и
бодрая, словно орошенная золотым дождем, становится
всеобъемлющей, сливаясь с вольным простором, прони*
занным ярким светом показавшегося солнца.
Море —зовет.
Быстро, словно боясь опоздать, я иду в матросский
дом наниматься на корабли.
Барнаул, 1919 г.
167
