И стал считать Сергей Степанович, что лучше нет на
света родпого села Иванкова и колхозной жизни в нем.
Паша нигде еще не бывала, но сама видена, что
тем, кто хорошо работает, много радости и достатку дает
колхоз. Отцовские рассказы не пропали даром. Он при
вил дочери любовь к труду. И хотя в девятнадцать лет
очень хочется погулять вечером лишний часок, а утром
подремать лишнюю минутку, девушка раньше всех при
ходила на ферму и всех позже уходила домой.
В колхозе ее уважали. Уже документы готовили,
собирались послать Пашу в Москву, на выставку. Под
руги начали с уважением поглядывать на молчаливую
телятницу. Да и парни тоже посматривали ей вслед.
Нет-нет, да и ловила она на себе внимательные взгляды
деревенских женихов. Слава стучалась в дверь к Паше
Тарасовой. Жизнь становилась все лучше и лучше. Но...
2
Прасковья Сергеевна хорошо помнит тот день, когда
началась война. Стоял июнь, было жарко. Сонные куры
копошились в пыли. Чумазые ребятишки взапуски бегали
по улицам, хозяйки развешивали на плетнях белье, ле
ниво переговаривались друг с другом. Вдруг где-то у
сельсовета родилась эта страшная весть и стремительно
разнеслась по улице. Сразу стало холодно и тревожно.
Торопливо, как перед грозой, матери хватали детей и
тащили их в избы. Захлопали ставни закрывающихся
окон. По улице грохоча промчалась телега: мужики по
спешно возвращались с покоса...
Обезлюдели вечерние улицы. Больше не шумели на
них молодежные хороводы: гармонисты ушли на фронт.
Паша оставила телят. Пришла пора и ей, и ее подругам
садиться за рычаги тракторов, заменять парней, при
званных на войну. Грубели на морозе девичьи руки, оже
сточались сердца. Не о любви, не о счастье мечтали они
тогда, а о том, как бы сэкономить лишнее ведро горю
чего, как бы успеть сверх нормы вспахать лишний де
сяток гектаров. «Все для фронта, все для победы!» —
эти слова кричали с плакатов, шелестели в газетных ли
стах, передавались по радио, говорились на колхозных
.собраниях. Они не разрешали думать о себе...
Настолько ясно вспомнилось Прасковье Сергеевне
115
