Чувствуется, что солдата схватили и идет отчаянная борьба.
А снаружи толпа, возрастая, ждет не дождется,
когда вытащат из-под крыльца пойманного человека, вина которого пока неизвестна. Лица у всех
возбужденно-красные, потные от жары, глаза сверкают жадностью. Теряя терпение, люди толкают
друг друга, нагибаясь, заглядывают в дыру, сердятся. Более бойкие и драчливые из них—впереди
всех, засучивают рукава, готовясь к бою.
Наконец, из-под крыльца показываются чьи-то
ноги, потом медленно и вся человеческая фигура;
огромные жилистые руки крепко вцепились в черные, как смоль, волосы пойманного солдата. А тот,
посинев от натуги, извивается, упираясь и хрипло
повторяя одно и то же:
— Братцы, я не виноват...
— Тащи его на божий свет!— кричат в ответ
голоса.—Посмотрим, что за подобие господне...
Тотчас же десяток сильных рук схватывают его
и разом выволакивают наружу, тащат прочь от
барака. — Дай дорогу!
Дикий гул многочисленных глоток висит в жар ком воздухе. Сотни рук, точно к золоту, жадно
тянутся к средине круга, где теряя устойчивость,
падая и поднимаясь, мелькают человеческие фигуры,
головы, согнутые спины. Хрипя, захлебываясь от
злобы, по земле катается клубок из живых человеческих тел.
