— Плохого за ним не слыхать было,—показывают сослуживцы, и начинают расхваливать Куликова. — Вранье!—громко перебивает кто-то из толпы
визгливым голосом.—Сами, видно, такие-же проща-
лыги! Толпа, точно от электрического тока, вдруг
ожила, тяжело заворочалась и, размахивая руками,
грозно зарычала:
— Они за одно с ним!..
— Взбутетенить их надо!..
— Ребра перещитать...
Вздрагивая, подсудимый ежится, точно стараясь
быть меньше и незаметнее.
Свидетели уходят, пробираясь сквозь бурлящую
массу людей, бледные, пугливо озирающиеся.
С моря, потрясая воздух, несется громогласный
гудок. Все оглядываются. В бухту, глубоко разрезая тихую лазурь моря, коптя чистый воздух,
входит броненосец, грязно-серый, мощный, грозно
ощетинившийся темными жерлами пушек. Круто
повернувшись, он бросает якорь,—трехлапое чудовище, опускаясь на дно, звонко лязгает железом
цепи. По бухте, во всю ширину ее, вода, всколыхнувшись, словно встряхнув дрему, счастливо засветилась солнечными бликами.
Председатель, поднявшись, заложив большие
пальцы за узорчатые подтяжки, выпятив, насколько
возможно, грудь, обращается к Куликову:
