100
Что недаромъ гдѣ-то тучка громыхнула,
Дождичкомъ запахло—ласточка юркнула,
Раздражая воздухъ крикомъ, точно плачемъ,
А надъ самой дверью домика, съ висячимъ
Ржавымъ и похожимъ на калачъ, замочкомъ,
Гнѣздышко прилипло сѣренькимъ комочкомъ;
Думалъ я, что это, такъ сказать, заставитъ
Всѣхъ псарей подняться на ноги, что баринъ
И себя прославитъ, и собакъ прославитъ,
И за травлю гончимъ будетъ благодаренъ;
По—когда, подсохнувъ, порыжѣли кочки,
Но—когда березокъ липкіе листочки
Подросли и стали пылью покрываться,
Мы уже не ждали... стали отдаваться
Грусти и тревожнымъ снамъ воображеньи.
Старый доѣзжачій, въ видѣ привидѣнья,
Ночью сталъ мелькать намъ; призракъ, не мигая,
На собакъ глазищи пялилъ и, сверкая
Страшными бѣлками, пропадалъ во мракѣ...
Муза! вспомни это молодое время—
Дни, когда такъ глупо было наше племя!
Вспомни, какъ въ потемкахъ трусили собаки,
Вспомни, какъ однажды Милка положила
Мнѣ на шею морду, и—ее знобило,
Какъ нашъ Марсъ—верзило, прислонившись къ тыну,
