ресовал своим социальным или политическим ли
цом. Голод и жажда заставили офицеров все раз
говоры свести на ресторанные темы: чем там
кормят? Собеседники с блестящими глазами фана
тиков еды изощрялись друг перед другом в пере
числении изысканных блюд и тонких напитков.
Меню воображаемых пиршеств в рассказах закан
чивалось феерическими сладостями Востока и За
пада — тортами, петифурами, мороженым, тропи
ческими фруктами, черным кофе с душистыми ли
керами мировых марок. Можно было подумать,
что здесь собрались не офицеры, а гастрономы
или официанты и наперебой читают ресторанный
прейскурант, расхваливая перед кем-то кушанья и
вина.
— Довольно растравлять самих себя тем, чего
у нас нет под руками! — взмолился, наконец, мич
ман Зубов, на ранах которого повязки не меня
лись со дня боя—не было чистой марли.
Некоторые попробовали перевести разговор на
другую тему. Но желудок не переставал напоми
нать о себе. Слывший на корабле за чревоугодни
ка командир Иванов, хватаясь за живот, первый
вернулся к прерванной беседе:
— Добраться бы до Шанхая! Заберусь в самый
лучший ресторан и два дня не выйду.
Он подмигнул офицерам и добавил:
— Потом уже займемся и экзотикой. Я слышал,
что. в этом современном Вавилоне найдешь все, что
хочет восточная и западная душа.
36
