за общим столом, пьем абсент, которым запаслись
па берегу, и едим мясные консервы, ругая повара,
что он не приготовил нам горячей пищи. Все мы
чувствуем усталость, провозившись доліго с уборкой брамселей и бом-брамселей, и только винные
пары, распаляя кровь, начинают придавать нам
бодрость.
— Братья! Черти смоленые!—ухмыляясь, восклицает
о д и н
из матросов.—Сказано*—не собирайте себе сокровищ на земле...
— И вы будете пролетариями, такими же бездомными, как морской ветер,—добавляет Шелло.
Все смеются.
— Почтим память нашего товари(ща Джима,—
взяв в руки кружку с абсентом, предлагаю я
присутствующим.
— Правильно!—откликаются голоса.
— Да, за него стоит,—говорит Шелло, возбуждаясь, что с ним редко бывает.—Это был моряк
с дьявольским присутствием духа. Он порвал все
швартовы с жизнью и, отчалил на тот свет, так
же отважно, как мы идем в кабак иди в публичный дом. Будь я владыкой неба, я за один лишь
такой поступок простил бы ему все грехи и приказал бы открыть для него все двери рая. Но
сам владыка, конечно, этого не сделает, ибо он
ослепліен своей славой и Не замечает красоты человеческого духа. Зато сатана наверное отнесется
к Джиму с большим уважением...
60
