С О Л Е Н А Я КУПЕ Л Ь
29
Лутатини досадливо хмурил бірови.
— Напрасно вы смеетесь над такими вещами.
Он пробовал возражать, но всегда попадал в нелепое
положение. Его оглушали грубой руганью. Матросы как
будто нарочно старались показать себя перед ним с рамой
скверной стороны, издеваясь надо всем, что для него
было дорого и свято. Что это з а люди? У них не было
привязанности ни к богу, ни к семье, ни к отечеству...
Они были бездомны, как птицы, и блуждали по всем мо
рям и океанам, от одного порта к другому, как обломки
человеческого рода. Казалось, все интересы их своди
лись только к кабаку и продажной любви. О женщинах
они отзывались так скверно, что Лутатини сгорал от
стыда. Он никогда не представлял себе, что существует
на свете такой разврат. А он еще хотел наставлять их
на путь истинный! Нужно быть сумасшедшим, чтобы
взяться з а такое дело!
В особенности доставалось ему от одного рулевого.
Это был финн Карнер, худой человек, с признаками ча
хотки. Когда-то он плавал кочегаром, но потом пере
шел в верхнепалубные матросы. Топки вытянули из него
соки, иссушили легкие, согнули спину, и к сорока годам
его скуластое лицо пожухло, завяло. Когда он вступал
в разговор с Лутатини, его злые глаза сверкали нездо
ровым блеском. Он часто задавал коварные вопросы.
— Вы, сеньор Лутатини, постоянно упираете на бога.
Без воли божией ни один волос с головы не упадет...
А скажите, пожалуйста, на что он допускает войну?
Ведь такой международной бойни ни один дьявол не
придумает...
— Испытание посылает человечеству...—бросал гото
вый ответ Лутатини, стараясь быть спокойным.
Карнер махал руками.
— Застопорьте язык свой, чтобы он не выдавал всей
вашей глупости! По вашему же писанию выходит, что
