С О Л Е Н А Я К У П Е Л Ь
31
густую пыль, он работал, как отверженный, в жутком
одиночестве, в тусклом освещении переносной электриче
ской лаімпочки. Иногда он настолько уставал, что стоило
(ему чуть присесть наі уголь, как сейчас же у него в
изнеможении закрывались глаза. Тогда около него вы
растал кто-нибудь из кочегаров и, толкая его пинком,
словно галерного каторжника, разражался неистовой
бранью:
— Ваше преподобие! Дьявол тонконогий! Все бого
служение проспаіли!..
Лутатини вскакивал, как встрепанный, и начинал гре
меть лопатой по углю.
Но случаЛось, что кочегар вырывал у него лопату и
старался на скорую руку ему помочь.
Покончив с делами в бункерах, Лутатини опять спу
скался в кочегарку, в душный зной, к гудящим топкам.
С первых дней китаец Чин-Ха работал во время своей
вахты в одних брюках, по пояс голый, а потом, несмотря
на прежнюю жару в кочегарке, почему-то начал наде
вать синюю рабочую рубаху. В голосе у него послыша
лась нехорошая сипота. Веселый от природы, постоянно
улыбающийся, относившийся к этому рискованному рейсу
спокойнее других, он вдруг стал угрюмым. Узкие раско
сые глаза его налились тревогой, плоское лицо приняло
выражение постоянной сосредоточенности. Отставая от
еды, он хирел с каіждым днем и, обессиленный, плохо
выполнял свои обязанности. Только не уменьшалась жа
жда1: работая у топок, он вместе с другими кочегарами
часто прикладывался к дудочке большого чайника. Кроме
того, у него появилось желание мыться в бане после
всех—в одиночестве.
Как-то утром, после завтрака, на одной из вахт, когда
только что спустились в кочегарку, Домбер обратился
к китайцу:
— Что с тобою, Чин-Ха?
