32
А. Н О В И К О В - П Р И Б О Й
От неожиданного вопроса китаец вздрогнул, как будто
его застигли врасплох во время преступления. Он вски
нул на Домбера пугливый взгляд. А тот стоял рядом,
огромный и неуклюжий, каК вздыбившийся зверь, и су
рово, сверху вниз смотрел на него1, ожидая ответа.
Китаец растерянно пролепетал:
— Моя мало-мало заболел.
— Чем?
— Моя не знает.
— Врешь! Скрываешь свою болезнь!
Китаец упорно настаивал на своем:
— Моя не знает.
Домбер повелительно гаркнул:
— Раздевайся!
У китайца испуганно заметались глаза. Он попятился
к выходу из кочегарки, но Домбер схватил его за грудь.
—■ Стой!
И, приподняв на воздух, тряхнул, как пустой угольный
мешок.
Чин-Ха пронзительно взвизгнул и, выбрасывая рутань
на своем языке, начал раздеваться.
Вся спина и весь живот оказались у него в мелких
красных прыщах.
Домбер, словно врач, осмотрел все части его тела,
да!же заглянул ему в рот, а потом свирепо заявил:
— Пьешь воду вместе с нами, гадина! Если успел ко
го заразить, я из тебя утробу вырву. Запомни это, Чин-
Ха! А пока одевайся.
Но бразилец СоАьма, горячий и порывистый, с руганью
бросился на китайца. Здоровенным кулаком он нанес ему
такой удар в подбородок, что тот сразу свалился. Дом
бер не позволил больше драться. Чин-Ха, поднявшись,
заплакал, сплевывая кровь.
Лутатини ужаснулся: все это было для него нелепо и
дико. А еще больше встревожило его то, что и саім он
