СОЛ Е НАЯ К У П Е Л Ь
41
Судовой колокол отбивал восемь склянок, и Лутатини
найравлялся в баню, устало согнувшись, едва передвигая
ноги. Руки у него висели, словно парализованные. Вымыв
шись под душем, он боязливо оглядывал свое тело и
вспоминал китайца. Малейшее красно© пятнышко на коже
вызывало страшное беспокойство.
VII
„Орион", изменив курс, шел теперь на север. Вступили
в область пассатных ветров. С каждым днем становилось
теплее.
В кубрике донимали клопы. Они сопровождали моря
ков во всех скитаниях. На них не действовали ни тро
пический зной, ни полярный холод. Сколько' раз на „Ори
оне" команда принималась за уничтожение их: вытаски
вали из помещения все свои вещи, а потом начинали
ошпаривать кипятком все койки и пол, мыли стены. И
все-таки через некоторое время постылые насекомые
снова появлялись. Наконец, чтобы избавиться от них,
матросы сами выселились из кубрика на палубу.
Над люком переднего трюма был развешен тент. Ма
тросы и кочегары все свободное время проводили здесь,
располагаясь прямо на лючинах, затянутых брезентом.
Ложились поперек судна, в два ряда, голова к голове:
с левого борта кочегары, а с правого—верхнепалубные
матросы. Здесь же вместе с кочегарами, между Сольма
и Домбером, устроился и Лутатини, страдавший от кло
пов больше всех.
Лутатини считал себя человеком потерянным. Для него
ничего не оставалось в жизни кроме грязного и непосиль
ного труда и животного существования раба. Глядя на
него со стороны, никто бы не мог узнать в нем преж
него щеголеватого священника с нежным румянцем на
щеках. Он огрубел, ссутулился, ходил расхлябанной по
