252
А. НОВИКОВ-ПРИБОЙ
словно ожидая команды. Опять раздался призывный
выкрик. Загремела новая стая, взвиваясь и кружась
серым вихрем.
А когда озеро опустело, Макскмыч, вставая, объявил:
— Все улетели. Осталось только несколько штук—
сторожевые. Теперь можно разговаривать и шуметь,
сколько угодно.
Коля, необыкновенно возбужденный, пристает с рас
спросами.
— Для чего сторожевые остались?
Лицо Максимыча расплывается в широкой улыбке.
— Может, завтра туман будет. Тогда тем уткам,
что вернутся рано, — как найти свое озеро? Вот эти
и начнут им подкрякивать— сюда, мол, заворачивайте.
У птицы тоже, брат, есть свой порядок. Такая моя
догадка. А если всерьез — чорт их знает, зачем они
остались?
— Что же мы не стреляли? Ловко так сидели. Сразу
могли бы убить десятка два.
— Завтра настреляемся, родной, завтра.
— А куда улетели утки?
— На луга кормиться.
— А далеко это?
— Верст за двадцать, а то и больше.
У мальчика еще много вопросов, но Максимычу
некогда отвечать. Взяв топор, он пробирается по валеж
нику до сухой ольхи, чтобы заготовить на всю ночь дров.
Ночь.
На кобле, согревая чайник, потрескивает костер. Ко
леблется тьма, рассекаемая светом пламени, дрожат
и шарахаются, словно с испугу, тени. Золотыми отбле
сками вспыхивает озеро.
