СРЕДИ ТОПИ
257
надрывно замычит, а другой, рогастый и лохматый, громко
заржет от распираемого хохота...
Осторожно, как вор, покосился на Максимыча. Н а
смешливая улыбка щелью раздвоила круглое лицо. Стало
неловко.
— Знаешь, Максимыч, что? — говорит Коля не своим
голосом.
— Ну?
— Давай еще подложим дровец на костер. А то
что-то холодновато.
— И то дело.
Максимыч раздувает огонь. А когда весело вспых
нуло пламя, он добавляет:
— Про чертей и про попа зря это болтают люди.
Я
сколько раз ночевал на этом кобле — ничего не
слыхал.
— Я тоже думаю, что зря, — обрадовавшись, согла
шается и молодой охотник. — Глупости одни
и
больше
ничего.
Максимыч обращается к Коле.
— Ты вот что, дружок, — достал бы мне из Москвы
яду. Стрихнином называется.
— Для чего?
— Волков и лис морить. Страсть сколько разве
лось этого зверья. Будь у меня стрихнин, сварга
нил бы я себе пятистенку. А то изба совсем развали
вается.
— Достану, Максимыч, обязательно достану. Как
только приеду в Москву, так сейчас же к Марии Федо
ровне. У врача наверное найдется стрихнин. А медве
дей им морить нельзя?
— Нет. Медведь не пойдет на приманку. Он жрет
только ту скотину, что сам задерет. Хитрый подлец.
А. Новиков-Прибой, т. V
17
