П б Д В О Д Н И К Й
ш
На рубке стоят офицеры. Командир, как всегда, серь
езен и сосредоточен. Старший офицер Голубев улыба
ется утреннему солнцу. Минный офицер почему-то часто
оглядывается на берег.
Кругом столько света и блеска, а в измученной душе
моей глухая полночь. Я стою на верхней палубе и не
слушаю, о чем говорят другие матросы. Одна мысль
занимает меня, мысль о Полине. Как это все случилось?
Почему она решила отравиться? Не могу найти успока
ивающего ответа. Надрыв в груди останется надолго.
„Мурена" острым форштевнем разворачивает хрусталь
и все дальше уходит от гавани.
Начинаем приготовляться к погружению —задраи
ваются люки.
Я спустился внутрь лодки.
Пахнет жареным луком. Это Камбузный Тюлень
что-то готовит на своей электрической плите. После
вчерашней пирушки он распух, точно от водянки, глаза
кровью налиты.
— Как дела?
— Дела, как сажа бела, и сам чист, как трубочист.
Башка трещит, точно в ней дизеля поставлены. А опо
хмелиться нечем...
Камбузный Тюлень вдруг завернул художественно
забористую ругань. Оказалось, что он по ошибке бро
сил перец в компот. Засуетился, схватил кастрюлю, н<?
тут же столкнул на пол жаровню.
— Уйди, пока не огрел чем-нибудь по башке! — кри
чит на меня и еще пуще ругается.
Матросы смеются.
Прохожу за непроницаемую перегородку, в свое носо
вое отделение.
Зобов мрачен и часто глотает воду.
А. Новпков-Прибой, т. III
3
